Ночной номер пьеса уильяма шекспира. Globe: Сон в летнюю ночь. Елена, влюбленная в Деметрия

Действующие лица

Тезей, герцог афинский.

Эгей, отец Гермии.

Лизандер, Деметрий – влюбленные в Гермию.

Филострат, устроитель увеселений при дворе Тезея.

Пигва, плотник.

Бурав, столяр.

Основа, ткач.

Флейта, мастер раздувальных мехов.

Рыло, медник.

Выдра, портной.

Ипполита, царица амазонок, невеста Тезея.

Гермия, дочь Эгея, влюбленная в Лизандера.

Елена, влюбленная в Деметрия.

Оберон, царь эльфов.

Титания, царица эльфов.

Пэк, или Робин, добрый дух, эльф.

Душистый Горошек, Паутинка, Моль, Горчичное Зернышко – эльфы.

Феи и эльфы, покорные Оберону и Титании.

Придворные Тезея и Ипполиты.

Действие происходит в Афинах и в окрестном лесу.

Акт I

Сцена 1

Афины. Комната во дворце Тезея. Входят Тезей, Ипполита, Филострат.

Тезей

Теперь союз наш близок, Ипполита!
Четыре дня счастливые пройдут
И приведут с собою новый месяц.
Как тихо убывает старый месяц!
Он медлит совершить мои желанья,
Как медлит мачеха или вдова
Наследника несовершеннолетие
Провозгласить оконченным, дабы
Не потерять наследника доходов.

Ипполита

Четыре дня в ночах потонут быстро,
И быстро в снах пройдут четыре ночи;
Тогда луна серебряной дугою,
Вновь перегнувшись в темных небесах,
Осветит ночь торжественную нашу.

Тезей

Друг Филострат, ступай и пригласи
Всех юношей афинских поразвлечься.
В них дух живой веселья пробуди.
Для похорон пусть грусть они оставят:
На празднике нет места бледной гостье!

Филострат уходит.

Я овладел тобою, Ипполита!
Моим мечом, враждой я приобрел
Твою любовь; но брак наш совершится
Средь пышности, торжеств и наслаждений.

Входят Эгей, Гермия, Лизандер и Деметрий.

Эгей

Привет тебе, Тезей, наш герцог славный!

Тезей

Благодарю. Что нового, Эгей?

Эгей

Я с жалобой на Гермию мою
Являюся, исполненный печали.
Приблизься ты, Деметрий. Добрый герцог,
Вот человек, которому в супруги
Я дочь мою уж обещал отдать.
Приблизься ты, Лизандер! Государь,
А этот вот околдовал ей сердце.
Лизандер, да, ты ей писал стихи,
Ты с дочерью моею обменялся
Залогами любви; ты под окном
При месяца сиянье ей певал
Притворно нежным голосом слова,
Дышавшие притворною любовью;
Ты голову вскружил ей разным вздором:
Браслетами из собственных волос,
Колечками, подвесками, сластями,
Безделками, игрушками, цветами –
Посланниками теми, что всегда
Над юностью неопытной всесильны;
Ты хитростью у дочери моей
Похитил сердце – и повиновенье,
Которым мне обязана она,
Ты изменил в настойчивость, в упрямство.
Мой государь, когда руки и слова
Она не даст Деметрию при нас,
То я прошу вас предоставить мне
Старинное афинянина право:
Ведь дочь – моя, и я ее судьбою
Располагать могу. Пускай она
Здесь изберет Деметрия иль смерть,
Которую при случае подобном
Немедля произносит наш закон.

Тезей

Ну, Гермия, что скажешь? Рассуди:
Тебе отец твой богом должен быть.
Он красоты твоей творец, – пред ним
Ты то же, что фигура восковая,
Которая им вылита. Имеет
Он право полное – и уничтожить,
И довершить создание свое.
Деметрий ведь достойный человек.

Гермия

Не то же ль и Лизандер?

Тезей

Это правда;
Но так как он родителя согласья
На ваш союз лишен, то ты должна
Предпочитать Деметрия.

Гермия

О, если б
Мои глаза отцу могла я дать,
Чтоб он глядел, как я!

Тезей

Скорее ты
Должна глядеть его благоразумьем.

Гермия

Я вас прошу: простите, государь!
Не знаю я, откуда эта смелость.
И, может быть, я скромность оскорблю,
Что чувствую, высказывая здесь;
Но я молю сказать мне вашу светлость,
Какое наказанье ждет меня,
Коль я женой Деметрия не стану?

Тезей

От общества навеки отлученье
Иль смерть себе тогда ты изберешь.
Итак, изведай, Гермия, себя;
Подумай, как ты молода, пылка;
Подумай и о том, что если ты
Откажешься отцу повиноваться,
То ты должна монахинею стать,
Чтобы в монастыре замуроваться
И навсегда бесплодною остаться
И гимны петь к бесчувственной луне.
Те трижды счастливы, в ком столько силы,
Чтоб, обуздав себя, свершить спокойно
Путь девственный; но роза на земле
Счастливее, когда она цветет
И не таит свое благоуханье;
Счастливее, поверь мне, розы той,
Которая на стебле тихо вянет,
Растет, живет и принимает смерть –
И все одна, все в одинокой доле.

Гермия

Так я расти, и жить, и умереть
Хочу одна, скорей чем соглашуся
Я девственность мою отдать тому,
Чью власть душа всей силой отвергает.

Тезей

Подумай хорошенько; но когда
Настанет новолунье – в этот день
Соединюсь навек я с Ипполитой –
Тогда и ты готова быть должна
Иль умереть за неповиновенье,
Иль сделать то, что хочет твой отец,
Иль принести на алтаре Дианы
Святой обет провесть всю жизнь свою
И строгою, и одинокой девой.

Деметрий

О, согласись же, Гермия! Лизандер,
Отбрось свои пустые притязанья!
Ты должен уступить моим правам
Непререкаемым.

Лизандер

Любовь отца
Ты приобрел, Деметрий, так оставь же
Мне Гермию, а сам – возьми его.

Эгей

О, дерзкий! Да, любовию моею
Владеет он – и все, что в ней мое,
Моя любовь отдаст ему навеки.
Ведь дочь – моя, и все мои права
Над нею я Деметрию вручаю.

Лизандер

Но, государь, не так же ли, как он,
И я богат и знаменит рожденьем?
Моя любовь сильней его любви,
Богатством и почетом средь людей
Деметрию я равен; может быть,
Деметрия я превышаю даже;
А сверх того, чем может он хвалиться?
Я Гермией прекрасною любим:
Зачем же я права мои оставлю?
Деметрий… Да, я объявлю при нем:
Он дочери Недара предложил
Свою любовь; с тех пор душой Елены
Он овладел, и добрая Елена
Ему вполне, всем сердцем предана;
Боготворит неверного она.

Тезей

Признаюсь я, дошли такие ж слухи
И до меня, и я намеревался
С Деметрием об этом говорить;
Но позабыл: в ту пору был я сильно
Важнейшими делами озабочен.
Иди за мной, Эгей, и ты, Деметрий,
Иди за мной: мне нужно вам обоим
Дать несколько особых наставлений.
Ты, Гермия, прекрасная, готовься
Согласовать желания свои
С желанием родителя; иначе
Закон Афин, который изменить
Не можем мы, произнесет свой суд
И обречет тебя на заточенье
Или на смерть. Пойдем же, Ипполита!
Что, милая, как чувствуешь себя?
Деметрий и Эгей, за мной идите:
Я должен к вашей помощи прибегнуть,
Чтоб нужное все изготовить к свадьбе.
Поговорим мы также кой о чем,
Что собственно касается до вас.

Эгей

Мы следуем по долгу и желанью.

Тезей, Ипполита, Эгей, Деметрий и свита уходят.

Лизандер

Но что с тобой, друг милый? Отчего
Ты так бледна, и помертвели розы
Твоих ланит?

Гермия

Конечно, оттого,
Что нет дождя; но буря глаз моих
Легко заменит этот недостаток.

Лизандер

Ни разу не случалось мне прочесть
Иль услыхать в истории, в рассказе,
Чтоб где-нибудь путь истинной любви
Был совершен спокойно. Иногда
Он возмущен различием рождений…

Гермия

Несчастие, когда высокий родом
Влюбляется в простую деву!

Лизандер

Иногда
Различьем лет…

Гермия

Какое наказанье,
Когда скуют со старостию юность!

Лизандер

А иногда спокойствие зависит
От выбора родных…

Гермия

О, это ад.
Когда должны мы выбирать не сами
Предмет любви!

Лизандер

А если выбор их
С влечением душ любящих согласен,
Тогда война, болезни или смерть
Их счастию уж верно помешают.
Итак, любовь мгновенна будто звук,
Кратка как сон, как призрак преходяща;
Как молния среди глубокой ночи,
Она быстра – блеснет и озарит
Пред взорами и небеса и землю,
Но прежде чем успеет человек
Сказать: «смотри!», уж снова бездны мрака
Все поглотят. Так быстро на земле
Все светлое в хаосе исчезает!

Гермия

Но ежели для истинной любви
Страдание всегда необходимо,
То, видно, уж таков закон судьбы.
Научимся сносить его с терпеньем;
Страдания нельзя нам избежать:
Оно принадлежит любви, как вздохи,
Мечты и сны, желания и слезы,
Всегдашние товарищи влюбленных!

Лизандер

Прекрасна эта вера; а теперь
Скажу я вот что: у меня есть тетка, –
Богатая бездетная вдова.
Она живет отсюда милях в трех,
И ею я любим как сын родной.
Там, Гермия, мы можем обвенчаться,
Закон Афин там не настигнет нас.
Когда меня ты любишь, завтра ночью
Тихонько дом родительский оставь,
И там, в лесу, который только в миле
От города, где встретил я тебя
С Еленою однажды майским утром,
Когда вы с ней обряды совершали,
Я буду ждать.

Гермия

О, добрый мой Лизандер,
Клянусь крепчайшим луком Купидона
И лучшей, золотой, его стрелой,
И кротостью Венериных голубок,
Клянуся тем, что связывает души
И делает счастливою любовь,
Клянусь огнем, который жег Дидону,
Когда троянец лживый уплывал,
Клянусь тебе, Лизандер, всею тьмою
Мужчинами нарушенных обетов,
Которые уж верно превзойдут
Своим числом все женские обеты,
Я буду там, где ты назначил мне!

Лизандер

О, милый друг, сдержи же обещанье!
Смотри, сюда Елена к нам идет.

Входит Елена.

Гермия

Будь счастлива, прекрасная Елена!
Куда идешь?

Елена

Прекрасная? Увы!
Возьми назад скорей твое названье!
О, красоту твою Деметрий любит,
Счастливая! Да, для него горят
Твои глаза полярною звездою,
И голос твой приятный для него
Отраднее, чем жаворонка пенье
Для пастуха, когда кругом поля
Зеленою пшеницею покрыты,
А посреди боярышник в цвету.
Прилипчивы болезни, – для чего бы
И красоте прилипчивой не быть?
Пока я здесь, могла б я заразиться,
О Гермия прекрасная, тобой!
Мой жадный слух заполнил бы твой голос
Мои глаза усвоили б твой взор;
Мои слова прониклись бы, быть может,
Мелодией твоих сладчайших слов;
Когда б весь свет моим был достояньем,
Деметрия себе оставив, мир
Я б отдала, чтоб только быть тобою.
О, научи меня глядеть, как ты!
Скажи, каким ты способом владеешь
Деметрием и мыслями его?

Гермия

Я хмурюся, а он меня все любит.

Елена

О, если б обаятельна была,
Как хмуренье твое, моя улыбка!

Гермия

Я с ним бранюсь, а он мне говорит
Слова любви.

Елена

Когда б мои молитвы
Могли любовь в нем так же пробудить!

Гермия

И чем сильней его я ненавижу,
Тем он сильней преследует меня.

Елена

Меня же он тем больше ненавидит,
Чем более я предаюсь ему.

Гермия

В его безумстве я не виновата.

Елена

Нет, красота твоя виновна в том.
О, если б и моя так провинилась!

Гермия

Утешься, он меня уж не увидит:
Решила я с Лизандером бежать.
До той поры, пока я не видала
Лизандера, Афины были рай!
Теперь мой рай, увы, преобразился
В жестокий ад могуществом любви!

Лизандер

Елена, мы откроем наши души
Перед тобою. Завтра ночью мы,
Когда луна свой образ серебристый
На лоне вод зеркальных отразит
И уберет все травки влажным перлом,
В тот самый час, который укрывает
В своей тиши любовников побег,
Решилися Афины мы оставить.

Гермия

И в том лесу, в котором мы с тобою
Так часто, отдыхая на цветах,
Свои мечты друг другу изливали,
Сойдуся я с Лизандером моим;
Там от Афин мы взоры отвратим,
Чтоб вновь друзей искать в стране чужой.
Прощай, моя подруга; помолися
За нас двоих. Пусть счастие вручит
Твоей любви Деметрия! Лизандер,
Не позабудь обещанное слово:
До завтрашней полуночи должны
Лишить себя мы сладкого свиданья,
Которое – как пища для влюбленных!

Лизандер

Я буду там. Прощайте же, Елена.
Пускай Деметрий вам принадлежит,
Как вы ему теперь принадлежите.

Елена

Как счастие неровно в этом мире!
Красавицей такой же, как она,
В Афинах я слыву; но что в том пользы?
Деметрий думает не так: не хочет
Признать меня, чем признана я всеми.
Но, кажется, мы оба в заблужденье:
Он в Гермию влюбился до безумья,
А я в его достоинства. Так что ж?
Ведь для любви все низкое, пустое
В достойное легко пересоздать:
Любовь душой, а не глазами смотрит.
И оттого крылатый Купидон
Представлен нам слепым и безрассудным.
Быть с крыльями и быть лишенным глаз –
Поспешности несмысленной эмблема!
Любовь зовут ребенком оттого,
Что в выборе своем она нередко
Обманута бывает, как дитя.
Видала я, как ветреные дети
Среди игры друг другу обещаний
Вдруг надают и вдруг изменят им.
Дитя-любовь, как и другие дети,
При случае готова взять назад
Все данные недавно обещанья.
Пока еще Деметрий не видал
Глаз Гермии, он градом клятв мне клялся,
Что он одной лишь мне принадлежит;
Но этот град пред Гермией растаял
И клятвенным дождем на землю пал.
Я Гермии побег ему открою:
Уж верно в ночь преследовать ее
Он пустится, и если благодарность
Я от него за это получу,
То дорого достанется она мне!
Да, там его увидеть и потом
В Афины вновь печально возвратиться –
Достаточно награды этой мне!

Сцена 2

Афины. Комната в хижине. Входят Основа, Бурав, Флейта, Рыло, Пигва и Выдра.

Пигва

Вся ли наша компания здесь?

Основа

Лучше бы сделать перекличку, вызывая одного за другим в том порядке, как мы записаны.

Пигва

Вот список имен всех тех людей, которые признаны способными и избраны из всех афинян, чтобы исполнить нашу интермедию перед герцогом и герцогинею вечером после свадьбы.

Основа

Во-первых, любезный Питер Пигва, скажи нам, в чем состоит наша пьеса? Потом прочти имена актеров. Приступай к делу.

Пигва

Ладно! Наша пьеса – «Прежалостная комедия о жесточайшей смерти Пирама и Тисбы».

Основа

Славная штука, уверяю вас, превеселая! Теперь, любезный Питер Пигва, выкликай наших актеров по списку. Братцы, стройтесь в линию.

Пигва

Откликайтесь по вызову. Ник Основа, ткач!

Основа

Налицо! Назначь мне роль в пьесе и продолжай.

Пигва

Ты, Ник Основа, возьмешь на себя роль Пирама.

Основа

Что такое Пирам? Любовник или тиран?

Пигва

Любовник, который преблагородно убивает себя из-за любви.

Основа

Надо будет пролить несколько слез, чтобы исполнить эту роль как следует. Если я буду играть эту роль, то берегите ваши глаза, господа слушатели! Я подниму бурю, я буду изрядно стонать! Ну, переходи к другим! Однако по моему характеру мне бы больше подошла роль тирана: я бы отменно сыграл роль Еркулеса или роль, в которой бы пришлось бесноваться и все посылать к черту.

(Декламирует. )

С трепетом, с треском утесы, толкаясь,
Тюрьмы уничтожат запоры!
А Фиб, в колеснице своей приближаясь,
Судьбы изменит приговоры!

Вот это – красота! Ну, выкликай остальных актеров. Это совершенно в духе Еркулеса, в духе тирана, – любовники говорят плаксивее.

Пигва

Фрэнсис Флейта, мастер раздувальных мехов.

Флейта

Здесь, Питер Пигва.

Пигва

Ты должен взять на себя роль Тисбы.

Флейта

Что такое Тисба? Странствующий рыцарь?

Пигва

Это дама, в которую влюблен Пирам.

Флейта

Нет, черт возьми, я не хочу играть женскую роль: у меня уже пробивается борода.

Пигва

Это ничего не значит. Ты будешь играть эту роль в маске и говорить таким тоненьким голоском, каким только сумеешь.

Основа

Если можно спрятать лицо под маску, то дайте мне роль Тисбы. Я буду говорить чертовски тоненьким голоском: «Тисба, Тисба! – Ах, Пирам, мой дорогой, мой возлюбленный! – Твоя дорогая Тисба, твоя дорогая возлюбленная!»

Пигва

Нет, нет! Ты должен играть роль Пирама, а ты, Флейта, Тисбы.

Основа

Хорошо. Продолжай.

Пигва

Робин Выдра, портной.

Выдра

Здесь, Питер Пигва.

Пигва

Робин Выдра, ты получишь роль матери Тисбы. – Томас Рыло, медник!

Рыло

Здесь, Питер Пигва.

Пигва

Тебе – роль отца Пирама. Сам я буду играть отца Тисбы. Бурав, столяр, ты будешь изображать льва. Ну, кажется, теперь все роли розданы.

Бурав

Написана ли у тебя роль льва? Пожалуйста, если она написана, дай мне ее, а то я очень туго заучиваю.

Пигва

Да нет же, ты будешь просто импровизировать: тебе придется только рычать.

Основа

Позволь мне взять роль льва. Я так буду рычать, что всем слушателям любо будет меня слушать. Я так зарычу, что герцог скажет: «Пусть порычит еще, пусть порычит еще!»

Пигва

Если ты будешь рычать слишком страшно, то напугаешь герцогиню и дам: ты станешь рычать, а они – визжать. А этого достаточно, чтобы нас повесили.

Все

Да, этого достаточно, чтобы всех нас повесили!

Основа

Я согласен с вами, друзья, что если мы испугаем дам до того, что они лишатся чувств, то, пожалуй, они могут приказать нас повесить; я попридержу свой голос и буду рычать, как нежная голубка, я буду рычать вроде как соловей.

Пигва

Тебе нельзя играть другой роли, кроме Пирама. Для Пирама нужен человек с приятной наружностью, красивый мужчина, какого только можно себе представить, в расцвете сил. Для этой роли нужен человек с самой изящной и благородной наружностью. Поэтому ты непременно должен играть роль Пирама.

Основа

Ладно уж, возьму это на себя. Какую бороду лучше выбрать для моей роли?

Пигва

Какую хочешь.

Основа

Я привяжу себе бороду или соломенного цвета, или густо-оранжевую, или пурпурно-малиновую, или ярко-желтую, французского оттенка.

Пигва

Французские головы часто бывают совсем лысы, а потому тебе пришлось бы играть совсем без бороды. Однако, друзья, вот ваши роли. Я требую, умоляю и покорнейше прошу вас выучить их к завтрашнему вечеру. Мы соберемся все в герцогском лесу, который всего в миле от города, и там, при лунном свете, сделаем репетицию. Если мы соберемся в городе, то толпа побежит за нами и разболтает о наших намерениях. А пока что я составлю список некоторых вещей, необходимых для нашего представления. Прошу вас, не обманите меня: приходите.

Основа

Будем непременно. Там можно будет вольготно, на славу поупражняться. Постарайтесь, друзья! Не опаздывайте! Прощайте!

Пигва

Мы соберемся у герцогова дуба.

Основа

Ладно! Провалиться нам, если не придем!

Все уходят.

Акт II

Сцена 1

Лес в окрестностях Афин. Входят с одной стороны фея, с другой Пэк.

Пэк

Что нового? Куда несешься, эльфа?

Фея

Над горами, над долами,
Сквозь лесную глубину,
Над оградой, над стенами,
Сквозь огонь и сквозь волну –
Мне повсюду путь нетрудный.
Я ношусь быстрей луны,
Я служу царице чудной
В час полночной тишины!
Я волшебные кружочки
Поливаю для нее.
Видишь буквиц на лужочке?
То питомицы ее;
Видишь пятна расписные
На одеждах их златых?
То рубины дорогие,
Дар волшебниц молодых.
В них тайник благоуханья,
В них вся роскошь их красы.
Я спешу для собиранья
Капель утренней росы;
Я повесить в серединке
Каждой буквицы хочу
По жемчужинке-росинке.
Ну, прощай же, я лечу!
Скоро праздник здесь начнется
Для царицы молодой,
И с царицей принесется
Легких эльфов целый рой!

Пэк

И у царя здесь праздник нынче ночью.
Царицу ты свою предупреди,
Чтобы отнюдь она с ним не встречалась:
Он на нее до крайности сердит
За то, что есть у ней прелестный мальчик,
Похищенный недавно у царя
Индийского. Царица не имела
Прелестнее ребенка никогда.
Наш Оберон завистливый желает
Его во что б ни стало в свиту взять,
Чтоб обегать с ним вместе глушь лесную;
А между тем ребенка дорогого
Не хочется царице уступить.
Она его цветами убирает
И в нем одном всю радость полагает.
Теперь, когда встречаются они
Или в лесу, иль на траве зеленой,
Иль у ручья, при блеске чудных звезд,
То ссориться так сильно начинают,
Что эльфы все от страха убегают
И прячутся, бедняжки, поскорей
Под чашечки упавших желудей.

Фея

Наружностью твоей и обращеньем,
Быть может, и обманываюсь я,
Но, кажется, ты точно дух лукавый.
По имени Робин, иль Добрый Друг.
Не ты ль девиц пугаешь деревенских?
То сливочки снимаешь с молока,
То мельницы ручные их ломаешь,
То не даешь хозяйке масло сбить,
То не даешь закиснуть их напиткам?
Не ты ль с пути сбиваешь пешеходов
И тешишься их страхом и досадой?
Но кто тебя зовет любезным Пэком,
Тем счастие приносишь ты с собой,
И сам за них работы исполняешь.
Не ты ли Пэк?

Пэк

И вправду, ты узнала:
Я точно тот веселый дух ночей
И вместе шут придворный Оберона.
Нередко он смеется надо мной,
Когда начну я ржать, как кобылица,
И голосом обманывать коня,
Который жир себе наел бобами.
Я иногда, резвяся, принимаю
Вид яблока печеного, и с ним
Я к кумушке тихонько прячусь в чашку;
И только лишь кума начнет хлебать,
Я в губы ей толкаюсь и питьем
Морщинистую шею обливаю.
А иногда для тетушки степенной,
Когда она рассказывать начнет
Историю, исполненную слез,
Я, сделавшись трехногим, гладким стулом,
Из-под нее выскакиваю вон –
И тетушка летит в припадке кашля,
И целый хор, поджав себе бока,
Хохочет, и чихает, и клянется,
Что никогда не веселился он
Так истинно, как в этот час паденья.
Тс! Оберон, мой царь, сюда идет!

Фея

А вот моя царица! Хорошо бы,
Когда б твой царь ушел скорей отсюда.

Входят Оберон со свитой с одной стороны, а Титания со своей свитой – с другой.

Оберон

Зачем я здесь, при месячном сиянье,
Надменную Титанию встречаю?

Титания

А, это ты, ревнивец Оберон!
Идемте, эльфы: я ведь поклялась
С ним не делить ни общества, ни ложа.

Оберон

Остановись, преступная жена:
Не я ль твой муж?

Титания

А я тебе жена!
О, знаю я, ты часто покидаешь
Исподтишка волшебную страну
И в образе влюбленного Коринна
Проводишь дни, с свирелию в руках,
У ног своей возлюбленной Филлиды
И ей поешь любовь свою в стихах!
Ты почему из дальних стран индийских
Сюда пришел? Уж верно потому,
Что с дерзкою, в сапожках, амазонкой,
С воинственной любимицей твоей,
Готовится Тезей соединиться
И ложу их ты хочешь даровать
И счастие, и радость без конца.

Оберон

Титания, тебе ли упрекать
За то, что я привязан к Ипполите?
Известна мне к Тезею страсть твоя:
При бледном звезд сиянии, не ты ли
Похитила его у Перигены,
Которую он обольстил? Не ты ль
Заставила его забыть все клятвы,
Которые давал он Ариадне,
Аглае и прекрасной Антиопе?

Титания

Ты в ревности все это изобрел.
Как перешло за половину лето,
Ни разу нам собраться не случалось
В лесу, в лугах, в долине, на горе,
Иль при ручье, поросшем тростниками,
Иль на краю приморских берегов,
Чтобы плясать под свист и говор ветра
И составлять кружочки, без того,
Чтоб ты своим неугомонным криком
Не помешал веселью наших игр.
И ветры, нам как будто бы в отместку
За то, что тщетно песни нам поют,
Все принялись высасывать из моря
Зловредные туманы и пары,
Туманами покрыли все равнины
И вздули так ничтожные речонки,
Что их сдержать не могут берега.
С тех пор, как мы поссорились с тобою,
Напрасно вол впрягается в ярмо,
Напрасно труд свой тратит земледелец:
Зеленая пшеница вся сгнила,
Хотя еще пушком не покрывалась;
От падежа вороны разжирели,
И на полях затопленных стоят
Забытые, пустынные загоны;
Ил заволок следы веселых игр,
И на лугу играющих не видно.
С тех пор зима людей не услаждает,
И пения не слышно по ночам.
Зато луна, властительница вод,
Вся бледная от гнева, напоила
Туманами и сыростью весь воздух
И насморки в избытке зародила.
Все времена с тех пор перемешались:
То падает белоголовый иней
В объятия расцветшей пышно розы;
То, будто бы в насмешку, лето вьет
Гирлянды из распуколок и ими
Чело зимы, увенчанное льдом,
И бороду старушки украшает.
Суровая зима, весна, и лето,
И осень плодовитая меняют
Обычные ливреи меж собой;
Не узнает времен мир удивленный –
И это все наделал наш раздор,
И мы всему причина и начало!

Оберон

Исправить все зависит от тебя.
Титания, зачем противоречить?
Я лишь прошу мне уступить ребенка
В мои пажи.

Титания

Ты можешь быть покоен –
Я всей страны волшебной не возьму
За этого ребенка. Мать его
Была моею жрицей. Сколько раз
Во тьме ночей индийских, ароматных,
Она моей сопутницей бывала!
На золотых Нептуновых песках
Любили мы сидеть и наблюдать,
Как по волнам купеческие судна
Несутся вдаль. О, как смеялись мы,
Любуяся, как ветер шаловливый
Их паруса натягивал – и те
Вздувались вдруг огромным животом!
Тогда моя несчастная подруга
Беременна была моим пажом
И с ловкостью, бывало, подражала,
По воздуху летая, парусам,
Беременным от ветра. Над землею,
Как по волнам, наплававшись, она
Неслась назад с какой-нибудь безделкой
И мне ее вручала, говоря,
Что наш корабль с своим богатым грузом
Пришел назад из дальнего пути.
Но смертная была моя подруга
И умерла, доставив сыну жизнь.
Любя ее, я сына воспитаю;
Любя ее, я не расстанусь с ним.

Оберон

Ты долго здесь намерена остаться?

Титания

Я, может быть, пробуду здесь день свадьбы.
Не хочешь ли спокойно поплясать
Средь наших хороводов иль взглянуть
На праздник наш, при месячном сиянье?
Пойдем, не то – оставь нас: обойдемся
И без тебя.

Оберон

Ребенка мне отдай –
И я готов тогда идти с тобою.

Титания

За все твои владенья не отдам!
Пока я здесь, мы ссориться лишь будем.
Пойдемте, эльфы, прочь скорей отсюда!

Титания и ее свита уходят.

Оберон

Ну хорошо, иди своим путем.
Но я тебя не выпущу из леса,
Пока своих обид не отомщу.
Мой милый Пэк, поди сюда скорее!
Ты помнишь ли, однажды там сидел
Я на мысу и слушал, как сирена,
Несомая дельфином на хребте,
Так хорошо, так сладко распевала,
Что песнь ее смирила ярость волн.
И звездочки со сфер своих сбегали,
Чтоб музыку сирены услыхать?

Пэк

Оберон

И в то самое мгновенье
Я увидал, – хоть видеть ты не мог, –
Что Купидон летел вооруженный
Меж хладною луною и землей
И целился в прекрасную весталку,
Которая на Западе царит.
Вдруг он в нее пустил стрелу из лука
С такою силой, словно был намерен
Он не одно, а тысяч сто сердец
Пронзить одной пылающей стрелою.
И что ж? Стрела, попавши в хладный месяц,
Потухла там от девственных лучей.
И видел я, как царственная дева
Свободная пошла своим путем
И в чистые вновь погрузилась думы.
Однако я заметил, что стрела
На западный цветок, кружась, упала.
Он прежде был так бел, как молоко,
Но, раненный любовию, от раны
Он сделался пурпурным. Все девицы
«Любовью в праздности» его зовут.
Поди, найди цветочек – я тебе
Его траву показывал однажды.
Чьих век, смеженных сладким сновиденьем,
Коснется сок, добытый из него,
Тот влюбится, проснувшись, до безумья
В то первое живое существо,
Которое глазам его предстанет.
Поди, найди растенье и опять
Явись сюда скорее, чем успеет
Левиафан проплыть не больше мили.

Пэк

Достаточно мне сорока минут,
Чтобы кругом всю землю опоясать.

Оберон

С моим цветком волшебным подкрадусь
К Титании, когда она уснет,
И ей в глаза пущу немного соку.
Он сделает, что первый, кто предстанет
Ее глазам – будь он медведь, иль лев,
Иль волк, иль бык, иль хитрая мартышка –
Тому она предастся всей душой.
И прежде, чем с нее сниму я чары –
Что сделать я могу другой травой –
Мне своего пажа она уступит.
Но кто идет сюда? Я невидим:
Подслушаю, что будут говорить.

Входит Деметрий, за ним Елена.

Деметрий

Оставь меня – я не люблю тебя!
Где ж Гермия прекрасная с Лизандром?
Убью его, – почти убит я ею!
Они в лесу укрылись, ты сказала, –
И вот я здесь, и я взбешен жестоко,
Что Гермии не встретил! Прочь, оставь!
И перестань преследовать меня.

Елена

Ты сам своим магнитным, жестким сердцем
Меня влечешь. Не полагай, однако,
Что привлекаешь ты к себе железо:
Нет, сердцем я, поверь, верна как сталь!
Лишись ты силы привлекать, и я
К тебе стремиться силы вдруг лишуся.

Деметрий

Я ль льстил тебе? Я ль был с тобою ласков?
Напротив, я признался откровенно,
Что не люблю тебя и не могу
Тебя любить.

Елена

За это я сильнее
Тебя люблю. Деметрий, я собачка,
Которую, чем более ты бьешь,
Тем больше ластится к тебе покорно.
Да, обходись со мною, как с собачкой:
Толкай меня ногами, бей меня,
Не обращай вниманья – погуби;
Но как бы я презренна ни была,
Лишь следовать позволь мне за тобою.
В твоей любви могу ль просить я места
Смиреннее того, в котором ты
Не отказал, конечно б, и собаке?
Но счастлива была бы я и тем.

Деметрий

Не возбуждай во мне ты отвращенья.
Когда тебя я вижу – болен я.

Елена

А я больна, когда тебя не вижу.

Деметрий

Ты скромности законы оскорбляешь,
Из города так поздно выходя,
Преследуя того, кем не любима,
И дорогую девственность вверяя
Случайностям пустынной тишины
И прихоти дурных внушений ночи.

Елена

Защитою моею – добродетель
Деметрия. Когда тебя я вижу,
То для меня не существует ночи.
Мне кажется, что ночи нет теперь;
Мне кажется, что толпами людскими
Наполнен лес. В тебе одном весь мир!
Кто ж скажет мне, что я одна в лесу,
Когда весь мир здесь на меня взирает?

Деметрий

Я убегу и спрячусь от тебя
В кустарниках. И ты среди зверей
Останешься одна.

Елена

О, самый дикий
Из всех зверей не так жесток, как ты!
Беги, когда ты хочешь; мы изменим
Природой установленный порядок –
И побежит от Дафны Аполлон,
Голубка устремится за грифоном,
И даже лань смиренная – и та
Удвоит бег, чтобы настигнуть тигра…
Но тщетны все усилья, если слабость
Преследует, а твердость убегает!

Деметрий

Тебя я слушать больше не хочу:
Пусти меня! И если ты со мною
Пойдешь опять, то я тебе клянусь,
Что причиню в лесу тебе я горе.

Елена

Увы! Во храме, в городе и в поле
Ты причиняешь горе мне везде!
Деметрий, стыдно! Оскорбив меня,
Весь женский пол ты оскорбил жестоко!
Мы, женщины, не можем, как мужчины,
Оружием завоевать любовь;
Мы созданы, чтоб принимать от вас
Любезности, а не самим за вами
Ухаживать. Я за тобой пойду.
О, я хочу из ада сделать небо,
Принявши смерть от милой мне руки!

Деметрий и Елена уходят.

Действие происходит в Афинах. Правитель Афин носит имя Тесея, одного из популярнейших героев античных преданий о покорении греками воинственного племени женщин - амазонок. На царице этого племени, Ипполите, и женится Тесей. Пьеса, видимо, была создана для спектакля по случаю свадьбы каких-то высокопоставленных лиц.

Идут приготовления к свадьбе герцога Тесея и царицы амазонок Ипполиты, которая должна состояться в ночь полнолуния. Ко дворцу герцога является разгневанный Эгей, отец Гермии, который обвиняет Лизандра в том, что он околдовал его дочь и коварно заставил её полюбить его, в то время как она уже обещана Деметрию. Гермия признается в любви к Лизандру. Герцог объявляет, что по афинским законам она должна подчиниться воле отца. Он даёт девушке отсрочку, но в день новолуния ей придётся «или умереть / За нарушение отцовской воли, / Иль обвенчаться с тем, кого он выбрал, / Иль дать навек у алтаря Дианы / Обет безбрачья и суровой жизни». Влюблённые договариваются вместе бежать из Афин и встретиться следующей ночью в ближайшем лесу. Они открывают свой план подруге Гермии Елене, которая когда-то была возлюбленной Деметрия и до сих пор любит его страстно. Надеясь на его благодарность, она собирается рассказать Деметрию о планах влюблённых. Тем временем компания простоватых мастеровых готовится к постановке интермедии по случаю свадьбы герцога. Режиссёр, плотник Питер Пигва, выбрал подходящее произведение: «Прежалостная комедия и весьма жестокая кончина Пирама и Фисбы». Ткач Ник Основа согласен сыграть роль Пирама, как, впрочем, и большинство других ролей. Починщику раздувальных мехов Френсису Дудке даётся роль Фисбы (во времена Шекспира женщины на сцену не допускались). Портной Робин Заморыш будет матерью Фисбы, а медник Том Рыло - отцом Пирама. Роль Льва поручают столяру Миляге: у него «память туга на учение», а для этой роли нужно только рычать. Пигва просит всех вызубрить роли наизусть и завтра вечером прийти в лес к герцогскому дубу на репетицию.

В лесу поблизости от Афин царь фей и эльфов Оберон и его жена царица Титания ссорятся из-за ребёнка, которого Титания усыновила, а Оберон хочет забрать себе, чтобы сделать пажом. Титания отказывается подчиниться воле мужа и уходит вместе с эльфами. Оберон просит озорного эльфа Пэка (Доброго Малого Робина) принести ему маленький цветок, на который упала стрела Купидона, после того как он промахнулся «в царящую на Западе Весталку» (намёк на королеву Елизавету). Если веки спящего смазать соком этого цветка, то, проснувшись, он влюбится в первое живое существо, которое увидит. Оберон хочет таким образом заставить Титанию влюбиться в какое-нибудь дикое животное и забыть о мальчике. Пэк улетает на поиски цветка, а Оберон становится невидимым свидетелем разговора между Еленой и Деметрием, который разыскивает в лесу Гермию и Лизандра и с презрением отвергает свою прежнюю возлюбленную. Когда Пэк возвращается с цветком, Оберон поручает ему разыскать Деметрия, которого описывает как «надменного повесу» в афинских одеждах, и смазать ему глаза, но так, чтобы во время пробуждения с ним рядом оказалась влюблённая в него красавица. Обнаружив спящую Титанию, Оберон выжимает сок цветка на её веки. Лизандр и Гермия заблудились в лесу и тоже прилегли отдохнуть, по просьбе Гермии - подальше Друг от друга, поскольку «для юноши с девицей стыд людской / Не допускает близости...». Пэк, приняв Лизандра за Деметрия, капает сок ему на глаза. Появляется Елена, от которой убежал Деметрий, и остановившись отдохнуть, будит Лизандра, который тут же в неё влюбляется. Елена считает, что он насмехается над ней, и убегает, а Лизандр, бросив Гермию, устремляется за Еленой.

Рядом с местом, где спит Титания, собралась на репетицию компания мастеровых. По предложению Основы, который очень озабочен тем, чтобы, упаси Бог, не напугать дам-зрительниц, к пьесе пишут два пролога - первый о том, что Пирам вовсе не убивает себя и никакой он на самом деле не Пирам, а ткач Основа, а второй - что и Лев совсем не лев, а столяр Миляга. Шалун Пэк, который с интересом наблюдает за репетицией, заколдовывает Основу: теперь у ткача ослиная голова. Дружки, приняв Основу за оборотня, в страхе разбегаются. В это время просыпается Титания и, взглянув на Основу, говорит: «Твой образ пленяет взор Тебя люблю я. Следуй же за мной!» Титания призывает четырёх эльфов - Горчичное Зерно, Душистый Горошек, Паутинку и Мотылька - и приказывает им служить «своему милому». Оберон в восторге выслушивает рассказ Пэка о том, как Титания влюбилась в чудовище, но весьма недоволен, узнав, что эльф брызнул волшебным соком в глаза Лизандра, а не Деметрия. Оберон усыпляет Деметрия и исправляет ошибку Пэка, который по приказу своего властелина заманивает Елену поближе к спящему Деметрию. Едва проснувшись, Деметрий начинает клясться в любви той, которую Недавно с презрением отвергал. Елена же убеждена, что оба молодых человека, Лизандр и Деметрий, над ней издеваются: «Пустых насмешек слушать нету силы!» К тому же она считает, что Гермия с ними заодно, и горько корит подругу за коварство. Потрясённая грубыми оскорблениями Лизандра, Гермия обвиняет Елену в том, что она обманщица и воровка, укравшая у неё сердце Лизандра. Слово за слово - и она уже пытается выцарапать Елене глаза. Молодые люди - теперь соперники, добивающиеся любви Елены, - удаляются, чтобы в поединке решить, кто из них имеет больше прав. Пэк в восторге от всей этой путаницы, но Оберон приказывает ему завести обоих дуэлянтов поглубже в лес, подражая их голосам, и сбить их с пути, «чтоб им никак друг друга не найти». Когда Лизандр в изнеможении сваливается с ног и засыпает, Пэк выжимает на его веки сок растения - противоядия любовному цветку. Елена и Деметрий также усыплены неподалёку друг от друга.

Увидев Титанию, уснувшую рядом с Основой, Оберон, который к этому времени уже заполучил понравившегося ему ребёнка, жалеет её и дотрагивается до её глаз цветком-противоядием. Царица фей просыпается со словами: «Мой Оберон! Что может нам присниться! / Мне снилось, что влюбилась я в осла!» Пэк по приказу Оберона возвращает Основе его собственную голову. Повелители эльфов улетают. В лесу появляются охотящиеся Тесей, Ипполита и Эгей, Они находят спящих молодых людей и будят их. Уже свободный от действия любовного зелья, но все ещё ошеломлённый Лизандр объясняет, что они с Гермией бежали в лес от суровости афинских законов, Деметрий же признается, что «Страсть, цель и радость глаз теперь / Не Гермия, а милая Елена». Тесей объявляет, что ещё две пары будут сегодня венчаться вместе с ними и Ипполитой, после чего удаляется вместе со свитой. Проснувшийся Основа отправляется в дом Пигвы, где его с нетерпением ждут друзья. Он даёт актёрам последние наставления: «Фисба пусть наденет чистое белье», а Лев пусть не вздумает обрезать ногти - они должны выглядывать из-под шкуры, как когти.

Тезей дивится странному рассказу влюблённых. «Безумные, любовники, поэты - / Все из фантазий созданы одних», - говорит он. Распорядитель увеселений Филострат представляет ему список развлечений. Герцог выбирает пьесу мастеровых: «Не может никогда быть слишком плохо, / Что преданность смиренно предлагает». Под иронические комментарии зрителей Пигва читает пролог. Рыло объясняет, что он - Стена, через которую переговариваются Пирам и Фисба, и потому измазан извёсткой. Когда Основа-Пирам ищет щель в Стене, чтобы взглянуть на возлюбленную, Рыло услужливо растопыривает пальцы. Появляется Лев и в стихах объясняет, что он не настоящий. «Какое кроткое животное, - восхищается Тесей, - и какое рассудительное!» Самодеятельные актёры безбожно перевирают текст и говорят массу глупостей, чем изрядно потешают своих знатных зрителей. Наконец пьеса закончена. Все расходятся - уже полночь, волшебный час для влюблённых. Появляется Пэк, он и остальные эльфы сначала поют и танцуют, а потом по распоряжению Оберона и Титании разлетаются по дворцу, чтобы благословить постели новобрачных. Пэк обращается к зрителям: «Коль я не смог вас позабавить, / Легко вам будет все исправить: / Представьте, будто вы заснули / И перед вами сны мелькнули».

Пересказала

Уильям Шекспир

Сон в летнюю ночь

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Тезей , герцог Афинский.

Эгей , отец Гермии.

Лизандр, Деметрий , влюбленные в Гермию.

Филострат , распорядитель увеселений при дворе Тезея.

Пигва , плотник.

Миляга , столяр.

Основа , ткач.

Дудка , починщик раздувальных мехов.

Рыло , медник.

Заморыш , портной.

Ипполита , царица амазонок, обрученная с Тезеем.

Гермия , влюбленная в Лизандра.

Елена , влюбленная в Деметрия.

Оберон , царь фей и эльфов.

Титания , царица фей и эльфов.

Пэк, или Добрый Малый Робин , маленький эльф.

Душистый Горошек, Паутинка, Мотылек, Горчичное Зерно , эльфы.

Феи и эльфы, покорные Оберону и Титании, свита.

Место действия - Афины и лес поблизости.

АКТ I

Афины, дворец Тезея.

Входят Тезей , Ипполита , Филострат и свита .

Прекрасная, наш брачный час все ближе:

Четыре дня счастливых - новый месяц

Нам приведут. Но ах, как медлит старый!

Стоит он на пути к моим желаньям,

Как мачеха иль старая вдова,

Что юноши доходы заедает.

Четыре дня в ночах потонут быстро;

Четыре ночи в снах так быстро канут…

И полумесяц - лук из серебра,

Натянутый на небе, - озарит

Ночь нашей свадьбы!

Филострат, ступай!

Расшевели всю молодежь в Афинах

И резвый дух веселья пробуди.

Печаль для похорон пусть остается:

Нам на пиру не нужно бледной гостьи.

Филострат уходит.

Тебя мечом я добыл, Ипполита,;

Угрозами любви твоей добился,

Но свадьбу я в ином ключе1 сыграю:

Торжественно, и весело, и пышно!

Входят Эгей , Гермия , Лизандр и Деметрий .

Будь счастлив, славный герцог наш Тезей!

Благодарю тебя, Эгей! Что скажешь?

Я в огорченье, с жалобой к тебе

На Гермию - да, на родную дочь! -

Деметрий, подойди! - Мой государь,

Вот тот, кому хотел отдать я дочь. -

Лизандр, и ты приблизься! - Государь мой!

А этот вот околдовал ей сердце. -

Ты, ты, Лизандр! Ты ей писал стихи,

Залогами любви менялся с ней,

Под окнами ее при лунном свете

Притворно пел любви притворной песни!

Ты в ход пускал, чтобы пленить ей сердце,

Браслеты, кольца из волос, конфеты,

Цветы, безделки, побрякушки - все,

Что юности неискушенной мило!

Коварством ты ее любовь похитил,

Ты послушанье, должное отцу,

В упрямство злое превратил! - Так если

Она при вас, мой государь, не даст

Согласия Деметрию, взываю

К старинному афинскому закону:

Раз дочь моя, могу всецело ею

Располагать; а я решил: Деметрий

Или - как предусмотрено законом

В подобных случаях - немедля смерть!

Ну, Гермия, прекрасная девица,

Что скажешь ты? Обдумай хорошенько.

Он создал красоту твою, и ты

Им отлитая восковая форма;

Ее оставить иль разбить - он вправе.

Деметрий - человек вполне достойный.

Лизандр мой - также.

Да, сам по себе;

Но если твой отец не за него,

То, значит, тот достойней.

Хотела, чтоб отец смотрел моими

Нет! Скорей твои глаза

Должны его сужденью подчиняться.

Простите, ваша светлость, умоляю.

Сама не знаю, где нашла я смелость,

И можно ли, не оскорбляя скромность,

При всех мне так свободно говорить.

Но заклинаю, мне узнать позвольте:

Что самое плохое предстоит мне,

Когда я за Деметрия не выйду?

Что? Смерть! Иль отречение навеки

От общества мужчин. Вот почему,

О Гермия, проверь себя. Подумай:

Ты молода… Свою спроси ты душу,

Когда пойдешь против отцовской воли:

Способна ль ты надеть наряд монашки,

Навек быть заключенной в монастырь,

Всю жизнь прожить монахиней бесплодной2

И грустно петь луне холодной гимны?

Стократ блажен, кто кровь свою смиряет,

Чтоб на земле путь девственный свершить;

Но роза, в благовонье растворясь,3

Счастливей той, что на кусте невинном

Цветет, живет, умрет - все одинокой!

Так я цвести, и жить, и умереть

Хочу скорей, чем девичьи права

Отдать ему во власть! Его ярму

Душа моя не хочет покориться.

Обдумай, Гермия! В день новолунья

(В день, что меня с моей любовью свяжет

На вечное содружество) должна

Ты быть готова: или умереть

За нарушение отцовской воли,

Иль обвенчаться с тем, кого он выбрал,

Иль дать навек у алтаря Дианы

Обет безбрачья и суровой жизни.

Смягчись, о Гермия! - А ты, Лизандр,

Моим правам бесспорным уступи.

Деметрий, раз отец тебя так любит,

Отдай мне дочь, а сам женись на нем!

Насмешник дерзкий! Да, любовь отца -

За ним и с ней все то, чем я владею.

Но дочь - моя, и все права над нею

Я отдаю Деметрию сполна!

Но, государь, с ним равен я рожденьем

Да и богатством; я люблю сильней;

По положенью я ничем не ниже,

Скорее даже выше, чем Деметрий;

А главное - что превышает все -

Я Гермией прекрасною любим!

К чему ж от прав моих мне отрекаться?

Деметрий - да, скажу ему в лицо -

Летом 1826 года 17-летний Мендельсон жил на окраине Берлина, вдали от городского шума, почти в сельской местности. Отцовский дом был окружен огромным тенистым садом, и юноша проводил в нем целые дни, зачитываясь только что переведенными на немецкий язык произведениями Уильяма Шекспира (1564—1616). Особенно привлекали его комедии, неотразимое впечатление произвел «Сон в летнюю ночь».

Sophie Anderson - Thus Your Fairy"s made of most beautiful things

Если других композиторов XIX века — Россини, Гуно и Верди, Листа и Берлиоза, Чайковского и Балакирева — вдохновляли преимущественно грандиозные шекспировские страсти, и они писали музыку по его трагедиям, то Мендельсона не особенно увлекла даже история двух влюбленных пар, их злоключения, ревность и счастливое соединение. Главную прелесть для юного музыканта составляла волшебная сторона комедии Шекспира, творческую фантазию будил окружавший его поэтический мир природы, так живо напоминавший созданный Шекспиром мир сказочный. Работа над увертюрой шла быстро: в письме от 7 июня 1826 года Мендельсон пишет о намерении сочинить увертюру, а через месяц рукопись уже готова. По словам Шумана, «расцвет юности чувствуется здесь как, может быть, ни в одном другом произведении композитора, — законченный мастер в счастливую минуту совершил свой первый взлет». «Сон в летнюю ночь» открывает период зрелости композитора.

Увертюра

Первое исполнение увертюры состоялось в домашней обстановке: Мендельсон сыграл ее 19 ноября 1826 года на фортепиано в четыре руки с сестрой Фанни. Премьера прошла 20 февраля следующего года в Штеттине под управлением известного композитора Карла Лёве (вместе с премьерой в этом городе Девятой симфонии Бетховена). А сам автор впервые дирижировал ею в Лондоне в Иванов день — 24 июня 1829 года.17 лет спустя после написания увертюры Мендельсон — прославленный композитор, пианист и дирижер, руководитель симфонических концертов Королевской капеллы и хора Домского собора в Берлине — вновь обратился к пьесе «Сон в летнюю ночь». Комедия Шекспира ставилась к дню рождения прусского короля Фридриха-Вильгельма IV: премьера спектакля состоялась 14 октября 1843 года в театральном зале Нового дворца в Потсдаме, а 4 дня спустя — в Шаушпильхаузе в Берлине. Успех был огромным — именно благодаря Мендельсону. Никогда еще музыка не способствовала в такой степени популярности шекспировской пьесы.

При первых выдержанных загадочных аккордах духовых словно поднимается волшебный занавес, и перед слушателями предстает таинственный сказочный мир.

В призрачном свете луны, в девственном лесу, среди шелестов и шорохов мелькают неясные тени, водят свои воздушные хороводы эльфы. Одна за другой возникают музыкальные темы, вот уже более полутора столетий пленяющие немеркнущей свежестью и красочностью. Непритязательные лирические мелодии сменяются неуклюжими скачками, напоминающими крики осла, и охотничьими фанфарами. Но основное место занимают опоэтизированные картины природы, ночного леса. Мастерски варьируя тему эльфов, композитор придает ей угрожающий оттенок: перекликаются таинственные голоса, пугая, дразня и заманивая в непроходимую чащу; мелькают причудливые видения. Повторение уже известных музыкальных образов приводит к прозрачному истаивающему эпилогу. Как прощание со сказкой, пробуждение от волшебного сна, медленно и тихо звучит у скрипок прежде задорная и уверенная тема. Ей отвечает эхо. Завершают увертюру, как и открывали, таинственные аккорды духовых инструментов.

Музыка к комедии, ор. 61, состоит из увертюры и отдельных номеров — инструментальных и хоровых, а также драматических диалогов с оркестровым сопровождением.

Scherzo. Allegro vivace

«Скерцо» рисует пленительный воздушный мир эльфов, резвящихся в таинственном ночном лесу.

Шествие Эльфов

Intermezzo

«Интермеццо» принадлежит миру человеческому и образует один из редких в этом сочинении тревожных, порывисто-страстных эпизодов (героиня повсюду ищет своего неверного возлюбленного).

Песня с хором

Ноктюрн

«Ноктюрну» свойствен умиротворенный склад — под покровом ночи в волшебном лесу стихают страсти, и все погружается в сон.

Свадебный марш

Блестящий, пышный «Свадебный марш» — популярнейшее творение Мендельсона, давно ставшее явлением не только музыкальным.

Финал

"А Midsummer-Night"s Dream" - "Сон в летнюю ночь"

"Сон в летнюю ночь" - пьеса, выделяющаяся среди произведений Шекспира уже в том отношении, что прямого и непосредственного источника ее сюжета не найдено. Замысел сюжета и композиция действия полностью принадлежат самому Шекспиру.

"Сон в летнюю ночь" - наиболее романтическая из всех комедий Шекспира. Это волшебная феерия, мир фантастический. В этой комедии великий реалист отдался на волю своего воображения. Он наполнил пьесу вымышленными, фантастическими существами, представил события в таком необычном виде, что у зрителя создается впечатление, похожее на то, какое бывает во время сновидений.

Да, это сон - сон в летнюю ночь, когда луна мягким светом озаряет нежно шуршащую под легким ветерком листву деревьев и в шорохе ночного леса чудится какая-то странная и таинственная жизнь. Образы героев носятся перед нами, словно "тени в прозрачном сумраке ночи из-за розового занавеса зари, на разноцветных облаках, сотканных из ароматов цветов...".

Бракосочетание Тезея и Ипполиты составляет обрамление всего сюжета. Комедия начинается с изображения двора Тезея, и в ходе первой сцены мы узнаем о предстоящей свадьбе афинского царя с повелительницей амазонок. Завершением действия комедии является празднество по случаю состоявшейся свадьбы Тезея и Ипполиты. Эта сюжетная рамка не содержит никаких драматических мотивов. Здесь нет и намека на конфликт. Тезей - мудрый царь, любящий свою невесту и пользующийся взаимной любовью с ее стороны. Эти образы даны Шекспиром статично. Второй и центральный сюжетный мотив - истории Лизандра и Гермии, Деметрия и Елены. Действие, развертывающееся здесь, содержит уже значительные драматические мотивы и конфликты.

Отец выбрал Гермии в мужья Деметрия, но она предпочитает Лизандра. Тезей, будучи государем, стоит на страже отцовского права и велит Гермии повиноваться родительской воле. Но молодость не желает мириться с насилием над чувствами. Гермия решает бежать в лес вместе со своим возлюбленным. Туда же отправляются Елена и Деметрий. Но здесь, в лесу - свой мир, в котором уже не действуют законы государства, нравы и обычаи, выработанные обществом. Это царство природы, и чувства здесь раскованы; они проявляются с максимальной свободой. Мир природы поэтически одухотворен Шекспиром. В чаще леса, среди деревьев и кустарников, травы и цветов витают маленькие духи, легкие, воздушные.

Они - душа леса, а что такое душа вообще, душа человека в частности, - не лес ли это, где человек может заблудиться среди собственных чувствований? Так, во всяком случае, можно подумать, глядя на то, что происходит с молодыми влюбленными, попавшими в этот заколдованный мир. В этом мире есть свой царь - лесной дух Оберон, которому подвластны все эльфы леса. Если афинский царь Тезей требует повиновения обычаям и законам, предоставляя при этом возможность подумать и осознать свою ошибку, лесной царь применит чары колдовства для того, чтобы подчинить своей воле. Так он наказывает Титанию, поспорившую с ним.

Сюда приходят афинские ремесленники, чтобы репетировать пьесу, которую они собираются показать в день свадьбы своего государя. Простодушные ремесленники с крайней серьезностью относятся к своему делу. Им не до шуток, но и они, попав в мир лесных чудес, оказываются вовлеченными в круговорот странных событий и необыкновенных превращений, происходящих в этом мире причуд. Ткач вдруг оказался с ослиной головой и, несмотря на это уродство, в него влюбилась воздушная царица эльфов красавица Титания.

Arthur Rackham - The meeting of Oberon and Titania

Наконец, последний сюжетный мотив возникает перед нами уже тогда, когда, казалось бы, все действие завершено: ремесленники разыгрывают историю любви Пирама и Фисбы. Минуя все перипетии, происшедшие во время пребывания молодых людей в лесу, и приходя к тому, чем все это завершилось, мы видим, что любовь Гермии и Лизандра, пройдя через все испытания, восторжествовала. Что же касается Деметрия, он убедился, что его чувство к Гермии было непрочным. В лесу он полюбил Елену, которая уже давно пылала к нему страстью. Таким образом, чувства двух девушек преодолели все препятствия: Гермия утвердилась в намерении соединить свою жизнь с Лизандром, а Елена завоевала любовь Деметрия, который долго был к ней равнодушен.

Edward Robert Hughes - Midsummer Eve

Перед этой победой любви вынужден смириться даже Эгей, ревниво оберегавший свое право решать судьбу дочери и навязывавший ей в мужья нелюбимого человека. Перед ней, перед победой чувства склоняется и Тезей, дающий молодым людям возможность вступить в брак согласно своим сердечным влечениям. Таким образом, природа оказалась сильнее закона.

Joseph Noel Paton - Oberon and Titania

Шекспир раскрывает и противоречия, возникающие там, где чувства выступают в качестве определяющей жизненной силы. Сумасшедший, поэт и влюбленный, замечает Тезей, одинаково поддаются воле своего воображения и, находясь под его влиянием, способны наделать тысячи глупостей. Когда человек руководствуется только чувством, он нередко ошибается. Чувства обманчивы, и человек, поддавшись воображению, может ошибиться в своих привязанностях. Так, Деметрию кажется сначала, что он любит Гермию, а потом его чувство переносится на Елену, и он убеждается в том, что первое влечение было ошибочным. В комедии метаморфоза чувств юношей и девушек, бежавших в афинский лес, вызвана чарами волшебного цветочного сока, который Добрый Малый Робин выжал им в глаза.

Fitzgerald, John Anster -Midsummer Eve Fairies

Переменчивость чувств и ослепление, вызываемое ими, достигают своей кульминации тогда, когда Титания под воздействием чар влюбляется в Основу с ослиной головой , как если бы он был изумительным красавцем. В "Сне в летнюю ночь" показана причудливая игра человеческих чувств, заставляющих героев совершать странные поступки и менять свои симпатии самым необъяснимым образом. Комедия проникнута тончайшей иронией, с какой Шекспир смотрит на странные причуды человеческого сердца, на этих героев, проявляющих непостоянство чувств.

Юность склонна преувеличивать страдания, вызываемые неудачами в любви и юным героям и может казаться, что они на грани трагической потери всякой возможности счастья. Но истинная любовь победит все препятствия. Тем более должна она победить в сказочном мире, возникающем перед нами в комедии "Сон в летнюю ночь", ибо в сказке добро и все лучшие начала жизни всегда одерживают победу. А "Сон в летнюю ночь" - сказка, полная чарующей прелести, рисующая вымышленный мир, в котором трудности и противоречия жизни преодолеваются легко, по мановению волшебства. Это сказка о человеческом счастье, о свежих юных чувствах, о прелести летнего леса, в котором происходят чудесные и необыкновенные истории.